Нам часто говорят, что Бог создал нас равными. Что мы сами выбираем, кем мы станем. Это ложь. За свою жизнь я множество раз убеждался, насколько это не так.
С того самого дня, как мы с Тедди проявились нам свет, между нами существовала неразрывная связь. Мы были не просто братьями, нет. Мы были похожи как две капли воды. Как идущие точно секунда в секунду часы. Как две половины одного целого. По крайней мере, так я считал. Потом я понял, что я ошибался.
Мы были одинаковыми, но мы не были равными. Все любят Тедди, и никто не любит Теодора. Вот и весь секрет. Почему? Я не знаю, ведь мы были созданы одинаковыми. Он, всего на минуту старше меня - вот и все отличия.
И тем не менее, у меня был какой-то ужасный, очевидный для каждого, кроме меня изъян, которого был лишен Тедди. Впервые, я заметил это ещё на фабрике.
В упаковочном цехе работала желтокожая девочка-подросток. Она брала игрушки из большой корзины, куда они выпадали прямо с конвеера, клала их в полиэтиленовый пакет, который затем заваривала и укладывала в коробку, в которой их потом погрузят на корабль.
Мы с Тедди были в то утро первыми в очереди. Тэдди был старше, поэтому она взяла его первым. Я тем временем, лежал в корзине, на самом верху, и видел все. Я видел, как она взяла его в руки, видел, как пристально она на него посмотрела. Как повертела в руках, а потом, буквально на секунду прижала его к своей груди. Видел, как она улыбалась, а в уголках ее глаз блестели слезы, и как бережно она упаковала его и уложила в коробку.
Потом настал мой черед. Она посмотрела на меня, и улыбка пропала с ее лица. По щеке скатилась слеза. Она быстро положила меня в пакет, запаковала и со злостью бросила на дно коробки.
От удара я отключился, и очнулся только в трюме. Я лежал в темноте, в окружении своих братьев и не понимал: чем я заслужил ее гнев? Что со мной было не так? Я лежал, и многие дни, возможно даже недели, думал над тем, что же за изъян увидела во мне эта маленькая азиатка?
Потом, когда наше путешествие подошло к концу, мы все разъехались по разным магазинам. Не знаю, куда отправились остальные. Наша с Тедди коробка оказалась в небольшом магазинчике, под гордым названием “Старшоп”. Это была причудливая смесь книжного, сувенирной лавки и травницы. А еще там продавали виниловые пластинки и игрушки.
Тедди сразу стал душой компании и всеобщим любимцем. Фарфоровые куклы и войлочные зайцы наперебой распрашивали его о далекой стране, откуда мы были родом и о нашем путешествии через океан. Эту историю могли бы с тем же успехом рассказать и Тед, и Тео, и даже Федор с Теодорихом. Словом, любой из нас. Но все, точно сговорившись, решили, что лучший рассказчик среди нас -- именно Тедди, и раз за разом требовали историй от него. Никто из нас не возражал. Многие и сами любили послушать нашу историю именно в его пересказе. Например, Тед утверждал, что когда историю рассказывает Тедди, Тед чувствует себя героем приключенческого романа.
И так обстояли дела всегда и всюду. Мы садились пить чай -- Тедди непременно сажали во главе стола. Мы играли в школу -- он был учителем. Играли в больницу -- был врачем. Когда мы устраивали спектакли, Тедди всегда доставалась главная роль. А когда нас выставляли на продажу, естественно, именно Тедди посадили в витрину. Самое страное, что никто, кроме меня этого не замечал. Ни Тэд, ни Тео, ни Федор, ни даже Теодорих, который всегда казался мне проницетельнее прочих.
А я просто не хотел в этом участвовать. Не хотел быть тенью брата, подобно остальным. Сначала, я перестал играть вместе с ними. Потом перестал ходить на чаепития. Потом перестал здороваться сначала с куклами, потом с зайцами, а потом и с остальными игрушками. Кроме разве что солдатиков, которые были ужасно обидчивыми, и до нелепости злопамятными. Такие, если с кем-нибудь из них не поздороваться, могли потом и поколотить.
Однажды зимним утром, в магазин приехала новая игрушка. Это была тряпичная кукла с фарфоровой головкой. У нее были короткие рыжие волосы, веснушчатое лицо и пронзительно яркие бирюзовые глаза. Но самым поразительным в ней было то, что из трех братьев, оставшихся в магазине, она разговаривала не только с сидевшим в витрине Тедди, но и с тихим мечтателем Тео, и даже, что казалось совершенно невероятным, со мной.
Со временем, у нас четверых завязалось что-то вроде дружбы. Поначалу, мы трое дружили с Аннабель. Но постепенно, Тедди стал прислушиваться сначала к Тео, а потом и ко мне. Я был счастлив. Аннабель, Тео и Тедди стали моей семьей. Другие игрушки иногда похихикивали над нами, но мне было плевать. А потом, Тео купили. И мы остались втроем.
Без Тео все как будто покатилось к чертям. Мы встречались все реже, а когда встречались - все больше молчали. Куклы, зайцы и даже солдаты, старались обходить нас стороной. Все как будто боялись запачкаться о нашу потерю.
Тедди почти перестал разговаривать со мной, предпочитая общество Аннабель. Та в свою очередь, хотя и продолжала общаться со мной, проводила с Тедди несравненно больше времени. И тогда я ушёл.
Я поселился на верхней полке стелажа с книгами. Между томами Джойса и Гийоты. Я никогда не читал их, но это были две самые толстые книги в Старшопе. Сверху я укрыл свой дом стопкой комиксов и художественных пособий. Так я построил своё убежище, где проводил дни и ночи в уединении и задумчивости.
Я винил Тедди во всем. Это из-за него разрушилась наша дружба. Из-за него я снова был одинок. Иногда, мне даже казалось, что это из-за него продали Тео. В конце-концов, это ведь он сидел в витрине.
Однажды ночью, я вышел из дома и стал шататься по Старшопу без какой-то цели. Лапы сами привели меня к стойке с сувенирами. Там я увидел бритвенный набор, и сам не знаю зачем, украл оттуда опасную бритву с резной рукояткой из тёмного палисандра. С тех пор я часто думал о том, как убил бы своего брата. Конечно, я не стал бы этого делать. Я был зол на него, но я никогда не был убийцей.
Я продолжил своё затворничество. Со временем, я все реже выходил наружу. Все реже вспоминал о Тедди и об Аннабель. Все реже прикасался к бритве. Я читал комиксы. Иногда смотрел в щелочку, как куклы и солдатики устраивают чаепития. Я успокоился.
Все снова рухнуло, когда однажды, уже под утро, я увидел в дальнем конце торгового зала Аннабель. И что самое ужасное, хотя я тут же спрятался, я был уверен: она тоже видела меня.
Следующим вечером я проснулся от того, что услышал снаружи её голос. Он приближался ко мне, и звал меня. Я вжался спиной в красно-коричневую обложку Улисса. Когда голос раздался совсем близко, я не выдержал и крикнул ей, чтобы она убиралась. Голос на секунду смолк, а потом стал приближаться ещё быстрее.
Я спрятался в самый дальний угол и дрожал от страха. Я боялся снова увидеть Аннабель. Ещё больше боялся, что она вновь увидит меня. Я боялся, что мне снова предложат вернуться в сказку, которую потом снова отнимут.
Когда она вышла из-за "могилы пятисот тысяч солдат", что-то оборвалось внутри меня. Я вскочил и с силой ударил её лапой в грудь. Из её груди вырвался то ли стон, то ли вздох. Она потеряла равновесие и рухнула с края книжной полки. Я замер, не в силах ни пошевелиться, ни осознать, что я наделал.
Я подошёл к краю и посмотрел вниз. Весь пол был усеян мелкими белыми осколками, среди которых лежало обезглавленное тело Аннабель. А над телом стоял Тедди. Словно почувствовав мой взгляд, он поднял лицо на меня. Никогда я не видел на нем столько злобы. Он тут же сорвался с места и устремился к книжной полке.
Я испугался. Я запаниковал. Я не решился пытаться бежать. Вместо этого, я забрался в своё убежище между Джойсом и Гийотой. Я снова сидел там и слушал, как приближается мой брат. Неожиданно моя лапа нащупала резную рукоятку опасной бритвы. Я сжимал её, и это немного меня успокаивало.
Когда Тедди, рыча и выкрикивая проклятия вошёл в моё убежище, я оцепенел от страха. Когда он схватил меня за заднюю лапу и попытался вытащить наружу, моё тело прореагировало само-собой. Я вывернулся из его захвата и сразмаху полоснул его бритвой по морде. Потом вскочил, вспорол ему живот и пинком столкнул с полки, прямо в россыпь фарфоровых осколков. Я положил бритву на полку, сам сел рядом и до утра смотрел, как куклы и солдаты пьют чай.
Утром пришёл хозяин Старшопа. Он вымел осколки. Он зашил и заново набил живот и голову Тедди. Затем, он посадил в витрину нас обоих. Теперь я стою девятнадцать долларов девяносто девять центов, а Тедди просто доллар девяносто девять.
Из-за порезов он больше не может ни говорить, ни улыбаться, ни сидеть прямо. Да и ходит он теперь с большим трудом. Аннабель приделали новую головку, с зелеными глазами и длинными светлыми волосами. Она больше не узнает меня, но здоровается. Ведь теперь я сижу в витрине.
С того самого дня, как мы с Тедди проявились нам свет, между нами существовала неразрывная связь. Мы были не просто братьями, нет. Мы были похожи как две капли воды. Как идущие точно секунда в секунду часы. Как две половины одного целого. По крайней мере, так я считал. Потом я понял, что я ошибался.
Мы были одинаковыми, но мы не были равными. Все любят Тедди, и никто не любит Теодора. Вот и весь секрет. Почему? Я не знаю, ведь мы были созданы одинаковыми. Он, всего на минуту старше меня - вот и все отличия.
И тем не менее, у меня был какой-то ужасный, очевидный для каждого, кроме меня изъян, которого был лишен Тедди. Впервые, я заметил это ещё на фабрике.
В упаковочном цехе работала желтокожая девочка-подросток. Она брала игрушки из большой корзины, куда они выпадали прямо с конвеера, клала их в полиэтиленовый пакет, который затем заваривала и укладывала в коробку, в которой их потом погрузят на корабль.
Мы с Тедди были в то утро первыми в очереди. Тэдди был старше, поэтому она взяла его первым. Я тем временем, лежал в корзине, на самом верху, и видел все. Я видел, как она взяла его в руки, видел, как пристально она на него посмотрела. Как повертела в руках, а потом, буквально на секунду прижала его к своей груди. Видел, как она улыбалась, а в уголках ее глаз блестели слезы, и как бережно она упаковала его и уложила в коробку.
Потом настал мой черед. Она посмотрела на меня, и улыбка пропала с ее лица. По щеке скатилась слеза. Она быстро положила меня в пакет, запаковала и со злостью бросила на дно коробки.
От удара я отключился, и очнулся только в трюме. Я лежал в темноте, в окружении своих братьев и не понимал: чем я заслужил ее гнев? Что со мной было не так? Я лежал, и многие дни, возможно даже недели, думал над тем, что же за изъян увидела во мне эта маленькая азиатка?
Потом, когда наше путешествие подошло к концу, мы все разъехались по разным магазинам. Не знаю, куда отправились остальные. Наша с Тедди коробка оказалась в небольшом магазинчике, под гордым названием “Старшоп”. Это была причудливая смесь книжного, сувенирной лавки и травницы. А еще там продавали виниловые пластинки и игрушки.
Тедди сразу стал душой компании и всеобщим любимцем. Фарфоровые куклы и войлочные зайцы наперебой распрашивали его о далекой стране, откуда мы были родом и о нашем путешествии через океан. Эту историю могли бы с тем же успехом рассказать и Тед, и Тео, и даже Федор с Теодорихом. Словом, любой из нас. Но все, точно сговорившись, решили, что лучший рассказчик среди нас -- именно Тедди, и раз за разом требовали историй от него. Никто из нас не возражал. Многие и сами любили послушать нашу историю именно в его пересказе. Например, Тед утверждал, что когда историю рассказывает Тедди, Тед чувствует себя героем приключенческого романа.
И так обстояли дела всегда и всюду. Мы садились пить чай -- Тедди непременно сажали во главе стола. Мы играли в школу -- он был учителем. Играли в больницу -- был врачем. Когда мы устраивали спектакли, Тедди всегда доставалась главная роль. А когда нас выставляли на продажу, естественно, именно Тедди посадили в витрину. Самое страное, что никто, кроме меня этого не замечал. Ни Тэд, ни Тео, ни Федор, ни даже Теодорих, который всегда казался мне проницетельнее прочих.
А я просто не хотел в этом участвовать. Не хотел быть тенью брата, подобно остальным. Сначала, я перестал играть вместе с ними. Потом перестал ходить на чаепития. Потом перестал здороваться сначала с куклами, потом с зайцами, а потом и с остальными игрушками. Кроме разве что солдатиков, которые были ужасно обидчивыми, и до нелепости злопамятными. Такие, если с кем-нибудь из них не поздороваться, могли потом и поколотить.
Однажды зимним утром, в магазин приехала новая игрушка. Это была тряпичная кукла с фарфоровой головкой. У нее были короткие рыжие волосы, веснушчатое лицо и пронзительно яркие бирюзовые глаза. Но самым поразительным в ней было то, что из трех братьев, оставшихся в магазине, она разговаривала не только с сидевшим в витрине Тедди, но и с тихим мечтателем Тео, и даже, что казалось совершенно невероятным, со мной.
Со временем, у нас четверых завязалось что-то вроде дружбы. Поначалу, мы трое дружили с Аннабель. Но постепенно, Тедди стал прислушиваться сначала к Тео, а потом и ко мне. Я был счастлив. Аннабель, Тео и Тедди стали моей семьей. Другие игрушки иногда похихикивали над нами, но мне было плевать. А потом, Тео купили. И мы остались втроем.
Без Тео все как будто покатилось к чертям. Мы встречались все реже, а когда встречались - все больше молчали. Куклы, зайцы и даже солдаты, старались обходить нас стороной. Все как будто боялись запачкаться о нашу потерю.
Тедди почти перестал разговаривать со мной, предпочитая общество Аннабель. Та в свою очередь, хотя и продолжала общаться со мной, проводила с Тедди несравненно больше времени. И тогда я ушёл.
Я поселился на верхней полке стелажа с книгами. Между томами Джойса и Гийоты. Я никогда не читал их, но это были две самые толстые книги в Старшопе. Сверху я укрыл свой дом стопкой комиксов и художественных пособий. Так я построил своё убежище, где проводил дни и ночи в уединении и задумчивости.
Я винил Тедди во всем. Это из-за него разрушилась наша дружба. Из-за него я снова был одинок. Иногда, мне даже казалось, что это из-за него продали Тео. В конце-концов, это ведь он сидел в витрине.
Однажды ночью, я вышел из дома и стал шататься по Старшопу без какой-то цели. Лапы сами привели меня к стойке с сувенирами. Там я увидел бритвенный набор, и сам не знаю зачем, украл оттуда опасную бритву с резной рукояткой из тёмного палисандра. С тех пор я часто думал о том, как убил бы своего брата. Конечно, я не стал бы этого делать. Я был зол на него, но я никогда не был убийцей.
Я продолжил своё затворничество. Со временем, я все реже выходил наружу. Все реже вспоминал о Тедди и об Аннабель. Все реже прикасался к бритве. Я читал комиксы. Иногда смотрел в щелочку, как куклы и солдатики устраивают чаепития. Я успокоился.
Все снова рухнуло, когда однажды, уже под утро, я увидел в дальнем конце торгового зала Аннабель. И что самое ужасное, хотя я тут же спрятался, я был уверен: она тоже видела меня.
Следующим вечером я проснулся от того, что услышал снаружи её голос. Он приближался ко мне, и звал меня. Я вжался спиной в красно-коричневую обложку Улисса. Когда голос раздался совсем близко, я не выдержал и крикнул ей, чтобы она убиралась. Голос на секунду смолк, а потом стал приближаться ещё быстрее.
Я спрятался в самый дальний угол и дрожал от страха. Я боялся снова увидеть Аннабель. Ещё больше боялся, что она вновь увидит меня. Я боялся, что мне снова предложат вернуться в сказку, которую потом снова отнимут.
Когда она вышла из-за "могилы пятисот тысяч солдат", что-то оборвалось внутри меня. Я вскочил и с силой ударил её лапой в грудь. Из её груди вырвался то ли стон, то ли вздох. Она потеряла равновесие и рухнула с края книжной полки. Я замер, не в силах ни пошевелиться, ни осознать, что я наделал.
Я подошёл к краю и посмотрел вниз. Весь пол был усеян мелкими белыми осколками, среди которых лежало обезглавленное тело Аннабель. А над телом стоял Тедди. Словно почувствовав мой взгляд, он поднял лицо на меня. Никогда я не видел на нем столько злобы. Он тут же сорвался с места и устремился к книжной полке.
Я испугался. Я запаниковал. Я не решился пытаться бежать. Вместо этого, я забрался в своё убежище между Джойсом и Гийотой. Я снова сидел там и слушал, как приближается мой брат. Неожиданно моя лапа нащупала резную рукоятку опасной бритвы. Я сжимал её, и это немного меня успокаивало.
Когда Тедди, рыча и выкрикивая проклятия вошёл в моё убежище, я оцепенел от страха. Когда он схватил меня за заднюю лапу и попытался вытащить наружу, моё тело прореагировало само-собой. Я вывернулся из его захвата и сразмаху полоснул его бритвой по морде. Потом вскочил, вспорол ему живот и пинком столкнул с полки, прямо в россыпь фарфоровых осколков. Я положил бритву на полку, сам сел рядом и до утра смотрел, как куклы и солдаты пьют чай.
Утром пришёл хозяин Старшопа. Он вымел осколки. Он зашил и заново набил живот и голову Тедди. Затем, он посадил в витрину нас обоих. Теперь я стою девятнадцать долларов девяносто девять центов, а Тедди просто доллар девяносто девять.
Из-за порезов он больше не может ни говорить, ни улыбаться, ни сидеть прямо. Да и ходит он теперь с большим трудом. Аннабель приделали новую головку, с зелеными глазами и длинными светлыми волосами. Она больше не узнает меня, но здоровается. Ведь теперь я сижу в витрине.
Комментариев нет:
Отправить комментарий