Более мрачно чем в оригинале у меня на самом деле все равно не получится, но


Мягкий свет ночников. В детской стоит необычная тишина, которую нарушает только лай Наны во дворе.
 - Это оттого, что он сажает ее на цепь, - обиженно произносит Джон, садясь в своей кровати.
 - Нет, она не так лает, когда расстраивается, - отвечает ему Венди. - Это другой лай. Так она лает, когда чует опасность.
 - Опасность?
 - Ты так думаешь, Венди? - встревоженно спрашивает миссис Дарлинг. Мальчик, которого она видела в оне сегодня вечером снова всплывает у нее в памяти, несмотря на все слова мужа, о том что она устала, что ей показалось, что ей просто нужно развеяться. На какое-то время ему удалось ее убедить, но сейчас, когда дочь сказала про опасность все его доводы и построения стремительно рассыпаются прямо на глазах.
 - Точно, - кивает девочка.
Мэри подходит к окну, и еще раз его проверяет. Заперто. За окном - тихая ясная зимняя ночь. Небо густо усеяно звездами, как будто сгрудившимися над их домом, словно предвкушая что-то и стремясь быть поближе к центру событий. "Все хорошо" - в тысячный раз говорит она себе. Но на сердце все равно неспокойно.
 - И зачем только мы приняли это приглашение? - она произносит это чуть громче, чем хотела, и почти заснувший было Майк начинает вертеться в кровати.
 - С нами же ничего не может случиться, раз у нас горят ночники? - встревоженно спрашивает малыш.
 - Конечно ничего, мое солнышко, - она бросает немного сердитый взгляд на "сеящую панику" Венди. - Они - как будто мамины глазки. Они будут вас охранять.
Она обходит все три кровати, говоря детям ласковые слова.
 - Мамочка, как я тебя люблю! - когда она подходит к кроватке Майка, он бросается к ней и обнимает ее за шею. Что-то в этом жесте кажется ей таким отчаянно-надрывным, что по спине пробегают мурашки. Все хорошо. Дом 27 - буквально по соседству. Тихая зимняя ночь. Совсем недавно выпавший снег. На улице никого. Только звезды над головой.

Ночники уже давно прогорели, когда Венди просыпается от плача. Мальчик. Совсем маленький - лет десять-одинадцать. Лохматые темные волосы, хитрого кроя куртка из светлой кожи. Сидит на полу и горько плачет.
 - Мальчик, почему ты плачешь? - спрашивает она с любопытством. Мальчик, от неожиданности подпрыгивает, но тут же приходит в себя, и встав твешивает Венди поклон. Впечатленная, Венди кланяется ему в ответ.
 - Как тебя зовут? - он впивает в нее взгляд свох пронзительно-синих, особенно на фоне чернявой челки и смуглого лица глаз.
 - Венди Мойра Энджела Дарлинг, - чуть смутившись под этим взглядом, отвечает она. - А тебя?
 - Питер Пэн.
 - И все?
 - Все.
 - Прости.
 - Ерунда.
 - А где ты живешь? - разрешает неловкую ситуацию Венди.
 - Вторая звезда спарва, а потом прямо к утру.
 - Какой смешной адрес
 - И вовсе не смешной.
 - А что тебе пишут на конвертах с письмами?
 - Мне не пишут письма.
 - Но твоей маме же пишут?
 - У меня нет мамы.
 - Питер! - Венди вскакивает и пытается обнять Питера, но тот вырывается и отпрыгивает в сторону несколько мгновений смотря на нее волченком оскалив зубы.
 - Не трогай меня пожалуйста, - говорит он сквозь зубы.
 - Почему?
 - Потому что.

Джорджу не спокойно. Слова жены, о том что она видела в окне лицо какого-то мальчика не выходят у него из головы. Ясно, что она просто устала, но... Но сказанное ей тем не менее не дает ему покоя. Он старательно продолжает поддерживать беседу ни о чем, прилагает все усилия чтобы не думать об этом мальчике. Он о чем-то ему напоминает. О чем-то, что он забыл давным-давно, и о чем не вспоминал. Потому что не разрешал себе вспоминать. Что-то о чем он боялсявспоминать. Как на зло опять начались боли в фантоме кисти руки, которую он потерял в Алжире. Алжир. Он ненавидит Алжир. Жара, много песка, много голодных чумазых арабов, мечтающих перерезать тебе глотку, едва ты повернешься к ним спиной, чтобы забрать с тела винтовку и кистень с табаком. Отвратительное место...
Именно в Алжире он и потерял руку. И едва не лишился жизни. Он командовал группой английских солдат, пытавшейся выловить банду подростков, тероризирующей окрестности. Солдат встречали как спасителей. Первое время по приезду они жили как короли. Их лагерь был всего в паре часов хотьбы от города. Каждый день они патрулировали окрестности, но так и не находили никаких следов банд. А через неделю эти мальчишки появились буквально из неоткуда. Они напали на их лагерь за час до рассвета. Полуголые, со стоящими дыбом от холода волосами, вооруженные в лучшем случае охотничьими ножми, а некоторые так и вовсе камнями и деревянными копьями. Тем не менее, когда они появились - это была бойня. Англичане умирали не успев проснуться. Джорджа тогда спасло только то, что он всю ночь не мог уснуть. Он выскочил из своей палатки, и попал в ад. Он палил из револьвера, и рубил мачете. Но вместо каждого убитого вставало двое. Они были похожи на саранчу. Он вспоминает. Вспоминает, как среди всего этого он увидел мальчика. Красивого как бог, с горящими плотоядным газовым огнем глазами. Его тогда едва ли не восхитило, как он наслаждался резней: каждая смерть, не важно со стороны мальчишек или со стороны англичан - как будто заставляла огонь в его глазах гореть ярче. И вспомнив его, он вспоминает все:как лежал, вдыхая сладковатый запах гниющего мяса, как полз, истекая кровью по песку. Вспоминает этот такой невинный, и такой безжалостный смех, от которого было не укрыться нигде. Вспоминает русалочью бухту, вспоминает ехидно улыбавшихся ему гнилыми зубами арабов, которые вышли к нему, когда он пару часов пролежал у ворот сипло хрипя, потому что был не в силах кричать. Вспоминает Веселый Роджер, на палубе которого он истекал кровью, глядя в эти безжалостне синие глаза, и ковыляющего к нему морского крокодила. Вспоминает, как его звали Джеймсом. "Ты никакой капитан Джеймс. Посмотри: все твои люди - мертвы. И это не мой нож убил их. Они погибли, потому что доверяли тебе". Вспоминает эту бесконечную пьесу, разыгрывающуюся снова и снова, как бы не менялись декорации.
 - ШМИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!!!!! - кричит он, едва не захлебываясь собственным голосом. Из-под протеза сочится кровь.

 - Я летаю! - радостно вопит Майк, носясь по комнате.
 - Как здорово!
 - Ух ты!
 - Гляди, я летаю!
 - И я!
 Майк, Джон и Венди летают по комнате. Они полны восторга. У них получается не так складно как у Питера, но тем не менее все они весело кружили по комнате.
 - Послушайте, почему бы нам не полетать снаружи? - внезапно предлагает Джон. Майкл восторженно лепечет про то, как пролетит миллиард миль. Венди все еще сомневается.
 - А русалки? - продолжает подначивать ее Питер. Он уверен, что она пойдет за ним. Хорошей английской девочке из приличной семьи нужно соблюсти приличия, но не более того.
 - Оооо... - восторженно выдыхает Венди
 - К тому же -- там есть пираты.
 - Пираты!!! - восторженно почти взвизгивает Джон, и запрыгивает на подоконник. - Летим не медленно!
Маленькая, как лилипут Лизи, зашедшая в комнату, кричит, увидев трех детей, стоящих на балконе.

 Джеймс вбегает во двор, прямо под окна детской, сжимая в левой руке револьвер. Позади него бежит с карабином на перевес Сми.
 - В путь! - этот звонкий голос он едва ли когда-нибудь с кем-нибудь спутает. Эго эхо все еще звучит в воздухе, когда трое детей улыбаясь выходят в окно и камнем падают вниз. Где-то в доме истошно кричит Лизи.
 - Джеймс! Ты опять облажался! - на подоконнике появляется небольшая фигура с горящими ярко-синим светом глазами. Джеймс вскрикивает и выпускает из револьвера несколько пуль, но мальчишка, каким-то легким, почти не различимым человеческому глазу движением скрывается в глубине дома. Через секунду крик Лизи смолкает.
 - Пэн! Черт тебя подери! Я убью тебя, убью так, что даже ты не воскреснешь!
 - Бесполезно, Джеймс. И ты это знаешь, - смутное очертание фигуры вновь появляется в проеме, но он стоит прислонившись к раме слишком плотно, так что попасть в него - очень маловероятно. - Ты знаешь, что эта история повторяется раз за разом. И каждый раз, твоя гордыня губит всех, кто тебе дорог. Ты каждый раз винишь в этом меня, но на деле это только твоя гордыня.
Джеймс еще раз стреляет, но пуля попадает в раму, поднимая облако осколков и деревянных щепок. Внезапно раздается выстрел карабина Сми. Джеймс поворачивает голову, и видит у дальнего конца двора группу мальчишек. Все они важного возраста, и по разному одеты, но у каждого в руках по здорвому охотничьему ножу, а глаза каждого из них полны жутковатым нездоровым блеском, из-за чего в темноте они словно бы едва заметно фосфорицируют.
 - Понимаешь, Джеймс, в чем трагедия? Лы каждый раз считаешь себя лидером, героем, который всех спасет. И не важно как тебя зовут, не важно капитан ты пиратов, командир отряда солдат, или отец семейства. Ты лидер, ты берешь на себя ответственность за кучу людей, и именно поэтому они погибают. Я лидер. Но каждому из потерянных мальчишек - все равно: живы они или мертвы. Именно поэтому я-лидер - просто-напросто лучший из них. Я быстрее, я сильнее, я злее. И я лучше всех понимаю, что все это - бессмысленная и жестокая игра, ценная сама в себе.
Едва он произносит эти слова потерянные мальчишки с безумным воем срываются с мест. Револьвер и карабин одновременно плюются огнем. Снова. И снова. Еще до того как мальчишки добегают до них - Джеймс и Сми выхватывают мачете, готовясь к рукопашной. Они двое старых солдат, воевавших в бессчетном количестве войн, с любым мыслимым и немыслимым оружием. И даже несмотря на то, что у джеймса не хватает руки - они способны на многое.
Становятся видны отсветы пламени - это горит дом 27. Увидев это Питер кошачьим прыжком ныряет в самую гущу схватки прямо с подоконника.
Свалка. Безымянные статисты - потерянные мальчишки. Сми - тоже безымянный статист, как бы хорош он не был. Эта драма - про Джеймса и Питера. Они сходятся с полным остервенением. Питер быстрее, но Джеймс как будто не обращает внимания на раны. Внезапно Питер все таки пропускает удар, и мачете глубоко врезается ему в плечо. Джеймс торжествующе смеется, и с размаху пинает его в живот. Питер сгибается пополам от боли, но продолжает звонко смеяться, даже когда Джеймс едва ли не разрубает его на части, нанося удар за ударом. После очередного удара он выпрямляется, и сразмаху вгоняет нож прямо в грудь Джеймса, буквально в сантиметре от сердца. Оба противника падают на окровавленный снег, и сразу становится удивительно тихо. Только где-то вдалеке воет пожарная сирена.

 Дэниэл смотрит в зеркало и остается доволен. Гладко выбритый подбородок, аккуратная стрижка, тщательно отглаженный мундир. На столе звонит телефон. Дэниэл берет трубку. Голос на том конце бодр и весел.
 - Ну что капитан, готовы принимать командование?
 - Так точно, - в тон собеседнику отвечает Дэниэл.